Черкасов закинул голову назад и громко рассмеялся на показ: «Надо же, до чего дожились, – сквозь смешки проговаривал детектив, – революционеры защищают монархию, но вы же всегда грезили о всеобщем хаосе, мечтая на руинах империи устроить революцию, чего же вы вдруг резко поменяли мнение своё, господин Рубинштейн?».
– Мы не собираемся, сложа руки сидеть, пока этот мерзавец губит русских людей, – возмущенный эсер поднялся с дивана и стал расхаживать взад-вперед перед собравшимися, громко разговаривая, – народ не должен страдать, а что касается революции, то люди сами скоро поймут её необходимость, это вопрос времени. Демидова необходимо разоблачить!
– Я понял вас, – ткнул пальцем в сторону Лазаря Черкасов, – вы хотите прослыть этаким народным спасителем, сыскать себе славу миссии и поднять свой авторитет в народе. Увы, Лазарь, вы взрослый мальчик и должны понимать, что даже если ваши планы осуществятся, служба государственной безопасности быстро на место поставит. Лавры Гапона не дают вам спать по ночам, но вспомните, как он плохо кончил, вы также совершаете ошибку. Или вы просто злитесь потому, что вам не заплатили?
– Я считаю, – вмешалась в разговор Аделаида, – это просто невозможно! Такое большое количество людей пусть даже мало образованных рабочих и крестьян, чтобы они добровольно вкололи себе эту дрянь Преображенского – бред!
– Ошибаетесь, панночка, – добавил Черкасов, – достаточно пустить пару уток в народе о страшной эпидемии холеры в губернии и несчастные сами подставят свои тела под укол вакцины.
– Это чудовищно, – произнес на выдохе Есенин, – Демидова нужно срочно остановить, Юрий Николаевич, вы же не можете оставаться в стороне?
В это время к катеру из глубины реки приблизился сигарообразный объект, его верхняя часть едва появилась на поверхности. И когда дежуривший на капитанском мостике плотный эсер в бежевом костюме с кепкой, увидев субмарину, решил подать сигнал, сзади подкрался матрос. Он схватил несчастного за голову и моментально свернул ему шею. Другому, стоявшему у штурвала, такой же матрос пронзил легкое саперным тесаком. По палубе стали передвигаться, словно ищейки, такие же матросы, выбравшиеся из нутра подводной лодки, обыскивая каждый угол.
В каюте в этот момент продолжалась оживленная беседа, лишь Черкасов обратил внимание на странные передвижения и спросил Рубинштейна.
– Лазарь Иосифович, сколько людей, не считая нас, на катере?
– Юрий Николаевич, ну какое это имеет значение! Четверо наших ребят – возмущенно произнес эсер.
– Судя по частоте шагов, их не меньше дюжины, – отметил детектив.
– В этот момент дверь каюты распахнулась и в неё влетело изуродованное тело того самого эсера, который убирал трап. Вслед за ним в помещение ворвался высокий матрос крупного телосложения с окровавленными руками, глаза его, включая белки, были желтого цвета, а голос его был больше похож на волчье рычание.
Юрий, недолго думая, достал свой пистолет, и метким выстрелов в лоб уложил гада. На пороге появился следующий: на этот раз матрос смог увернуться от выстрелов и в два прыжка оказался возле Черкасова, нанес ему удар кулаком в живот, от которого тот отлетел в другую часть каюты. В следующее мгновение в шею лихого матроса вошел длинный армейский нож Есенина, но это его не остановило. Он повернулся в сторону стажера и стал к нему приближаться. Очнувшийся к этому моменту Черкасов, стал стрелять в идущего матроса, но тот даже не обращал внимание на смертельные раны и фонтаны крови, появляющиеся у него на теле. Лишь после того, как пуля попала в висок, монстр упал. Тем временем на лестнице стали слышны шаги.
– Нужно бежать через черный ход, завопил Рубинштейн, за мной!
Все четверо выбежали через другую дверь в каюте и они оказались в узком освещенном коридоре. Черкасов прижал к стене Рубинштейна, приставив ему пистолет к голове.
– Что это за хрень, я тебя спрашиваю? Говори ублюдок! – закричал детектив.
– Я не знаю, начал тараторить эсер, это не мои люди!
– В машинное отделение, – подкинул идею Есенин, – возьмем управление катера на себя и причалим к берегу.
– Если они туда ещё не добрались, – сквозь слезы произнесла Аделаида, после чего продолжила бормотать про себя отче наш на латыни.
Детектив убрал пистолет, и Лазарь повел всех в сторону машинного.
В этот момент из-за угла вышел очередной матрос и уверенным шагом направился к компании. Юрий вновь не растерялся и открыл огонь, моментально уложив его выстрелом в голову. Уже через несколько секунд компании удалось укрыться в машинном отделении. В пневмокатере отделение было достаточно тесное, но при этом чистое, выкрашенное в белый цвет. Здесь находились цистерны с жатым воздухом и мощный электрический компрессор, получающий питание от аккумулятора. Было достаточно холодно. На стене слева было большое количество датчиков со стрелками. Двигатели подобного катера работали практически в автономном режиме.
– И что теперь? – спросила Аделаида.
– У моего дяди в Риге был тоже катер, но на паровом ходу. Он мне показывал хитрости в его управлении с машинного отделения, а здесь – я бессилен, – волнительным голосом прошептал Есенин.
– Отлично, сами себя в ловушку загнали, – разведя руками, произнес Рубинштейн.
Вдруг взгляд Черкасова остановился на микрофоне, торчавшем из глубины стены. Детектив подошел к нему постучал указательным пальцем, микрофон оказался рабочим.
– Внимание, с вами говорит частный детектив Юрий Черкасов, если вы меня слышите, дайте знак.
– Добрый вечер, господин Черкасов, – в динамике, находившемся в углу стены, раздался звук. – Выходите на палубу, продолжим разговор по мирному.
– В машинном отделении мы установили взрывчатку, если вы не покинете катер, мы пустим его на воздух, нам нечего терять, – прокричал в микрофон детектив.
– Вы блефуете, нам обоим это вполне ясно, поэтому, все трое по одному выходите из машинного и в сопровождении моих людей проходите на капитанский мостик, – медленно произнес таинственный собеседник.
– Трое? – удивленно произнесла Аделаида.
Черкасов поспешил закрыть ей рот рукой.
– Отлично, разведка у них немного промазала, ну и всех нападавших, которые видели, что нас четверо мы уложили, и это наш шанс, – резюмировал детектив, – Петр, спрячься вон за той цистерной, рядом находится небольшой щиток, на нем и находится рулевое управление. Вероятно, оно не сильно отличается от того, что было на судне твоего дяди, когда услышишь мою команду, врубай полный ход. Аделаида, вам следует потерять сознание и не приходить в него пока не получите от меня команду. Лазарь действуйте по обстановке.
– Да они нас поубивают всех, – пробормотала Гросс.
– Если бы хотели убить, потопили бы катер, – добавил Юрий, – мы им нужны живыми, или, по крайней мере, кто-то один.
Юрий вновь приблизился к микрофону и произнес: «Мы выходим».
Дверь распахнулась, и вся компания из трех человек направилась к выходу. Черкасов нес на руках притворяющуюся Гросс, она откинула голову назад и закрыла глаза, изображая бесчувственное тело на руках детектива. Они поднялись по тому же самому коридору, где их встретили двое матросов. Вместе с ними они вышли через боковую дверь на палубу, после чего поднялись на капитанский мостик. Дождь к этому времени закончился, и на горизонте белая ночь осветила шпиль Адмиралтейской иглы, а вдалеке, в неоновых лучах, блестели небоскребы Питер-штадт. На мостике их ожидал низкий сутулый старик в длинном черном плаще, волосы на его голове были седые, образуя удивительную капну. Лицо его было вытянуто и напоминало лошадиную голову, желтое и морщинистое.
– Добрый вечер, господа, прошу прошение за столь неожиданный визит, – мерзкий старик, улыбаясь, покачивал головой, – дело в том, что у вас есть то, что мне нужно, думаю, вы догадались, что это снимки, будьте так добры мне их предоставить, – он снова стал улыбаться, будто обращался к теплой дружеской компании.
– У нас нет никаких снимков, вы ошибаетесь! – прокричал Рубинштейн.
В ответ, предводитель матросов, не смотря на свои преклонные лета, коротко размахнувшись, ударил Лазаря в солнечное сплетение. Тот согнулся и повалился на пол.
– Я ошибаюсь? – с иронией произнес старик, – нет, это вы ошибаетесь, играя со мной в кошки мышки. Ваши люди перед смертью молили моих волкодавов, чтобы они им позволили быстро умереть, вы тоже хотите подобной участи? – прокричал он над ухом у вставшего и тяжело дышащего Рубинштейна.
– Минуточку, сударь, – сделав шаг вперед, заговорил Черкасов, – господин Рубинштейн действительно не в курсе. Я пообещал ему принести эти самые снимки за определенную плату, они остались внизу в каюте, я их спрятал в подсигар со статуей свободы, американской такой… там ещё денег немного.
